Завтра последний день моего месяца на антидепрессантах, чувствую себя прекрасно, Мартимуж хвалит меня и не может нарадоваться, приступов почти не бывает.
После двух лет вялотекущей депрессии с нечастыми "пиками", волнообразно нахлынувшими приступами, после двух последних пиков я решила подумать о таблетках, иначе я бы съехала и вышла в окно. Вокруг сплошные триггеры, с трудом справляюсь с собой, накатывает тоска, какое-то ослепление. Мотоциклы, ежи, пиццерия через дорогу, электросвинг, бирдекели, зиппо, река волковка, моделька хиппивэгона и даже мои собственные обои, в которые классно залипать под кислотой - триггеры. Проваливаюсь на несколько минут, если не возьму себя в руки - затянет.
Пишу ему письма, скучаю все сильнее, пишу все чаще, все больше, у меня зависимость от этих писем. Будто чем больше я скажу, чем больше открою, тем меньше будет разрыв. Как будто и не было перерыва, как будто и не было комы, реанимации, травм. Насчет комы я покривила душой, этот перерыв в общении не по нашей воле, мы оба этого не хотели. Звучит глупо, я на полном серьезе считаю его кем-то вроде своего брата. Соулмейт, вроде так это называется. Эта чертова поговорка про "что имеем - не храним" тоже не из пальца высосана, я едва не потеряла его, я едва навсегда не опоздала сказать ему как сильно я им дорожу, как много он для меня значит.
Докатилась и сюда - выложить это все уже просто некому, я хожу по кругу.
Таблетки вывернули мою жалость к себе и самокопание наизнанку, теперь я очень много внимания уделяю проблемам других, я стала слишком отзывчивой, хотя прекрасно понимаю, что некоторым людям мне писать не стоило, и не стоило лезть в их жизнь. Привет, Саш. Прости, что не могу отпустить тебя, оставить в покое, избавить от своего общества, дружок. Ты всегда был нужен мне больше, чем я тебе, и всё, что меня держит: спустя семь лет я все еще не понимаю, зачем я тебе. Какого черта ты просто не перестанешь меня мучать. Какого черта себя мучать не перестану я сама. Все еще беспокоюсь о тебе и все еще слишком остро воспринимаю твою обычную холодность. Боюсь потерять контроль и выложить это все тебе, а в ответ получить волну презрительного холода. Я могу по году не писать тебе из-за этого. Я очень устаю от этого, с тобой бывает так тяжело. Но ты по прежнему дорог мне, ты - последний, кто зовет меня по имени.
Боюсь слезть с таблеток и скатиться еще ниже, осознавая, что я никому не могу помочь, хотя так сильно хочу. Я не могу спасти всех, я не могу спасти никого, я могу лишь беспомощно тянуть руки к людям, принимать меня или нет - их выбор. Каким бы он ни был - я приму его, но в душе буду бояться, что он неправильный. С.Л. ты нов для меня, все еще закрыт, все еще слишком напоминаешь мне Тварь. И я как всегда готова поверить и довериться, хватит ли тебе моральных сил не предать моего доверия? Сможешь ли ты доверять мне? С тобой тоже очень сложно. Я просто хочу помочь.